Поэт Тао (Виктор Фокин), долго таивший в кустах рояль издание своего третьего поэтического сборника, выходит на свет, чтобы поговорить с читателями и друзьями. Народное интервью неожиданно оборачивается чередой вопросов о смерти… и простой русский поэт — не Гурджиев и не гуру — даёт ответ на вечный вопрос.
Муркапост:
— Инфоповод к этому общению радостный — выход нового сборника. Твои тексты всегда погружают в метафизические путешествия. И пока мы готовимся к прыжку в книгу, расскажи о самой книге. Что ты написал, о чём? Анонсируй свой сборник!
Тао:
— Себя. О себе… Будем честными, всё что ни делается — это продолжение нас самих. Что внутри — то и снаружи. Описать в рациональных терминах то, что представлено в книге?.. Даже не врубаюсь… А как это? Отсылаю к мнению профессионала (согласись, было бы странно автору, например, картины, объяснять ее «смыслы»: каждый обладает правом увидеть то, что может — или хочет).
Маргарита Ротко, портал «Точка.Зрения», Современная литература:
Название подборки, идеально описывающее ее характер… Причудливы как по содержанию, так и по форме, — для приверженцев более классических подходов к стихосложению (ах, да: рифм точка нет). Причудливы для не-особо гибких мировоззрений в целом и носителей учения о том, что литература не терпит неконкретных не-зримых понятий-образов-посылов. Дебри урбанизма, реклам, гиперссылок, уличных насилий, марихуаны — и космических образов. Причудливые сплетения — некой собственной, авторской, модели мира, модели космоса, модели Бога — и реальной до тошноты существующей картинки, без грима. Сплетения звуков. Сплетения — мнимых ли, явных? — реминисценций. Текст переплывает в текст. Зависает в пространстве. На слове «безумные». С поправкой — несовершенно.
Муркапост:
— Книга действительно не существует в физической оболочке, но уже продаётся? Ты планируешь купить физический экземпляр?
Тао:
— Да, книга собрана по принципу «печать по требованию» (print-on-demand) — издательская технология, при которой новые экземпляры книги печатаются только тогда, когда поступает соответствующий запрос от покупателя. Минимум расходов для автора и издателя. В общем, затраты можно свести практически к нулю, если делать макет самому.
Плюс, издателям не нужно печатать тираж, соответственно исключается складская инфраструктура, необходимость продвигать продукцию в торговые сети — и никакой головной боли, если проект не пойдет. Ну, и сам артефакт будет доступен читателю вечно — хоть через сто лет (если интернет доживет, да и цивилизация тоже (смеётся).
И, да, я купил себе физ. экземпляр — пока один (т.к. при дарственной надписи хочется еще и приплатить: за то, что купили — за такие деньги!)
Художник Дмитрий Хрусталёв-Григорьев:
— Сегодня здесь уютная ламповая компания, вопросы от друзей очень отличаются от обычного интервью. Долой анализ… Что тебя непременно, всегда и постоянно радует?
Тао:
— Вот за «постоянно», не уверен: хотелось бы… я еще помню, как это было. А так… друзья, конечно же. Творчество. Возможность поделиться, выразить нечто — возникающее из спонтанности жизни — быть проводником этой свежести! Это как аромат, возникающий внутри — его невозможно скрыть. Не хочется.
Художник Дмитрий Хрусталёв-Григорьев:
— Внутри все мы гении. Я бы сказал, что сермяжная правда жизни художника — это его общение со зрителем (в твоём случае, с читателями). Каково твое взаимодействие с читателями?
Тао:
— Потустороннее: я их не вижу, они — меня. Без обратной связи. Поскольку площадка — crossroads — мой сайт, то ЯндексМетрика, по всему, самое нежное, что я могу потрогать. Нежности мне не хватает!
Денис Погребной:
— Как не переставать Чувствовать все эти тонкие Чувства, который толкают поэта на написание Стихов (с возрастом или ещё когда)?
Тао:
— Нужно наркотики употреблять правильные. Шутка. В молодости мы похожи на молодых баранов: романтичны, агрессивны. И творчество — это такие ворота в нирвану, которые пытаешься вышибить, ожидая, что — вот, наконец-то, сейчас оно произойдет! Происходит… Что я могу сказать — главное, в известном возрасте, не превратиться в старого козла.
Денис Погребной:
— Можно ли понять, что ты исписался?
Тао:
— Можно, если ты объективен. Трудность в том, что когда мы объективны — нас не существует.В редкие моменты между мистическими и поэтическими трипами Тао развлекается закланием агнцев на Бродвее:
Денис Погребной:
— В чём нет поэзии?
Тао:
— Поэзия есть во всем. Когда Ты есть Всё. Как и музыка, красота… Но это проще продекларировать, чем… Вот, у меня есть кот: прямо сейчас (как и всегда, впрочем) он создает мне колоссальное трение, постоянно тусуясь перед экраном, клавиатурой, создавая такие ситуации, что хочется — здесь и сейчас! — ага, почувствовать музыку и красоту. И так во всем… чистая поэзия! Чистейшей прелести чистейший образец.
Денис Погребной:
— Если ты поэт — ты не можешь быть кем?..
Тао:
— Ты можешь быть всем. Но это должен быть твой собственный опыт. Запрещают религии, идеологии, социум. Концепции… Но так ты никогда не встретишься с самим собой, как бы шизофренично это ни звучало.
Денис Погребной:
— Если поэта обидеть может каждый, то кого тогда может обидеть/обижать поэт?
Тао:
— Мое видение вопроса: Мир дергает «меня» за ниточки — называемые болью, радостью, сожалением, ненавистью… Вопрос: Кого это на самом деле цепляет? Ведь кого бы я ни обижал, ни любил — касаюсь я только Самого Себя. «Других» нет.
Ирина Парамошкова:
— Какие любимые снятся сны?
Тао:
Постоянно. Только они и снятся. Даже не спрашивают разрешения: просто входят и садятся за стол. И даже крыльев не снимают, некоторые! Иногда я от них в трансе!
Ирина Парамошкова:
— Какой образ девушки для тебя самый вкусный?
Тао:
— Ну, вроде я не людоед… Хотя со стороны виднее! Сложность не в образе, и даже не в людях: когда воображение окутывает реальность, делаешь много поразительных открытий! Потом. Я уже старый волк: воображение постепенно рассеивается, рассеивается… И что я вижу: о, так это же песня «Битлов»!
Ирина Парамошкова:
— Хотел бы ты быть котом? И какой бы образ жизни выбрал?
Тао:
— Слабости — это наше всё: это красиво. Я не Гурджиев — не буду говорить о лошадях с собаками! Скажу о кошках: если бы кошки захотели стать людьми — мы бы лишились чего-то прекрасного-самого-по-себе! Я не хочу лишаться прекрасного: ни за что!
Ирина Парамошкова:
— Может лучше тебе быть черепахой и греться на солнце?
Тао:
— В этом вопросе сквозит предположение — «лучше быть черепахой и греться на солнце» для кого«? Я бы не рисковал… (смеётся) Но если в твоих глазах я выгляжу именно такой черепахой — прекрасно, ничего не имею против!
Коля Юношев:
— Какое у тебя состояние Духа на данный момент?
Тао:
— От такого прямого вопроса даже бы учитель дзен обалдел! (потянувшись за палкой): сейчас узнаешь…
Кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы ПГУ Наталья Шилова:
— Кто здесь?
Тао:
— Ты.
Татьяна Тарелкина:
— Помнится, книгу «Trip» и вообще все написанное Тао посвятил своей матери. А есть ли какое-то произведение, которое он мог бы адресовать своему сыну?
Тао:
— У меня нет словесного ответа на этот вопрос. Посвятить что-то из всей жизни — это мало… Или посвятить всю жизнь… Мы все находимся в настоящем: плечом к плечу. Враги и друзья. Мы все здесь и сейчас. Я пытаюсь об этом не забывать.
Киноавтор Андрей Галицкий:
— Почему искусство так настойчиво готовит нас к смерти?
Тао:
— Искусство — это иллюзия (если это не объективное искусство, о котором я мало что знаю). Влечение к смерти… Видимо, в не современном мире искусство взяло на себя функции, которые раньше были прерогативой Церкви. Религиозные идеалы были заменены на какие-то другие, или решались по-другому. Религии утратили свою власть… В современном мире — являющемся в этом плане чистой иллюзией! — присутствие хоть каких-то идеалов — это почти дурной тон: полное отсутствие ограничений, смешение понятий, правил… я не знаю что в наше время «так настойчиво готовит нас к смерти»: Ничто?Выдержки из фотоисторий Тао, полные версии находятся на официальном сайте
Киноавтор Андрей Галицкий:
— Почему убийство является смыслообразующим элементом многих произведений?
Тао:
— Убийство — это непринятие себя в чистом виде. Попытка устранить собственную смертность — modus vivendi, временное соглашение — за счет внешних действий. Бессознательная готовность к этому… В «Преступлении и наказании» главный герой попробовал сознательно подойти «к последнему вопросу» — и мы видим, чем это закончилось. Помимо чисто коммерческого использования, в произведениях искусства элемент убийства изначально имеет религиозную — сакральную — подоплеку. Людей, видимо, волнует не только этический, но и экзистенциальный аспект: каждый человек живет из своего опыта. Похоже, большинство имеет в этом плане опыт достаточно ограниченный. Отсюда и вопрос: Главный Вопрос! По их мнению.
Киноавтор Андрей Галицкий:
— Почему человек собран из саморазрушающихся элементов и склонен фиксировать процесс саморазрушения в творчестве?
Тао:
— Потому и фиксирует, что так считает. Считать можно по-разному…
Евгения Абрамович:
— Мне интересно узнать о самом большом и запоминающемся приключении в твоей жизни.
Тао:
— Оно всё ещё продолжается! Удивительно — как я дожил до сегодняшнего момента!
Александр Печёрин:
— Какие слова ты сказал бы с эшафота людям на площади?
Тао:
— Чувствуется, что вопрос задает артист! Люди воображения предполагают, что всё случится — когда-нибудь, в будущем. В воображаемых обстоятельствах… Но люди всегда опаздывают: каждое наше мгновение — на эшафоте.
Фрагмент из книги:
лето… город захвачен его бездомной малярией
Я пригласил обеих незнакомок в будущее – на солнечный
кегельбан: золото фигур, безумный шар катящийся в тишине
Все было в звездах: шофер такси, реклама пахнущая марихуаной —
смерть была ангелом которого я проглотил, бомбардировщик поблескивал
в высоте, разбрасывая саранчу: мое время закончилось…
Продолжение читайте здесь!
