Поэт Сергей Алейник — автор нереально (именно реально!) многогранный, парадоксальный, сложный, едкий и умный… Сегодня он рассказывает о своем личном перекрестке науки и искусства, о прививках общества, саморазвитии и самореализации.
— Сергей, расскажите о своем пути к творчеству? или творческий путь — и есть единственная дорога жизни? Чем вам приходилось заниматься?
— Было так… Вышел я как-то на дорогу… Смотрю — сквозь туман кремнистый путь блестит. Стоял я, смотрел. Идти не хотел. Пригляделся — впереди в серой, туманной дали творчество маячит. Манит, машет рукой. А идти-то боязно. И вдруг — пинок сзади! Я и пошел. Как потом оказалось — это кот подкрался и меня толкнул.
А если серьезно, я со школьных лет знал, что буду писать. А занимался — всем, что нравилось. Нравилось мне многое. И литература, и фотография, и радиотехника, и философия, и математика. Накатывало запоями: вот я месяц прозу и стихи читаю. Потом — месяц радиосхемы паяю, смотрю, как сигнал колбасится на экране осциллографа (у нас дома был сей прибор — спасибо отцу). Потом — я месяц фотографирую и фотографии (Сам!) печатаю. Потом — месяц химические опыты ставлю. Потом — снова читаю… Впоследствии меня увлекли компьютерные дела — программирование, обработка данных, статистика, математика… Так я и жил, и живу — то пишу научные статьи и алгоритмы, то стихи, то еще что-нибудь делаю. Абстрактные картины пишу. Иногда пишу прозу. Иногда — люблю женщину. Вообще, в этом мире масса интересного, есть чем заняться.
— И все же, ваша основная специальность — это?.. Переплетается ли она с творчеством?
— О, основная специальность — компьютерная обработка сигналов. Это необыкновенно интересно. В двух словах это выглядит так: говорит человек в микрофон, подсоединенный к компьютеру. Компьютер преобразует голос — в поток цифр — это есть в сигнал. А дальше — моя область — я «обрабатываю» этот сигнал — могу, например, голос сделать звонче или глуше, могу убрать шум, могу тембр изменить. Это самые азы, конечно, и очень поверхностное объяснение. Невозможно объяснить подробнее в сжатом формате интервью.
Не скажу, что это сильно переплетается с поэзией. Само понятие «творчество» — имеет, конечно, общий смысл: и когда выводишь новую формулу, и когда пишешь новый стих — ты создаешь нечто новое. Именно в этом «создании нового» — общность. И тот кайф, когда ты понимаешь, что есть результат (новая формула, новый стих) — один и тот же. Но голова работает совершенно по-разному. Ведь наука — это область объективного, доказуемого знания — область Реальности. Поэзия (и все искусство в целом) — область сказок, мистики, колдовства, Нереальности. Они разные. Мне нравятся обе эти области. Одинаково. С детства. С того самого детства, в котором я зачитывался Эдгаром По и Вильгельмом Гауфом, а назавтра — с точностью до сотых долей грамма отвешивал химические реагенты для мелкозернистого метолового проявителя или паял транзисторную схему.
— Вы обладаете философским взглядом на жизнь? Расскажите, что его формирует? События, искусство, поражения-победы?
— Не называете меня философом. Долгие годы изучения философии и чтения философов (их реальных работ, а не учебников) — совершенно отвратили мой взор от философии. Несерьезно это. Нельзя серьезно относится к тому, что, в принципе, не может быть проверено на опыте, в эксперименте, во многих экспериментах. Например, говорит философ: «Утверждение А — истинно». Логичный ответ этому: «Докажи, почему это так». А он — не может. Мало того — сердится, когда требуют доказательств. Это ни что иное, как самообман. Философия — это самообман. Поэтому я бы не назвал свой взгляд «философским». «Научный» взгляд — более точное определение. Да, его формирует именно то, что перечислено в вопросе — и события, и искусство, да вообще — сама жизнь. Наша современная жизнь так тесно переплетена с наукой — дальше некуда.
Мы пишем сообщения в ВК или в Фейсбуке — так вот: компьютеры и Интернет — детища науки. Мы звоним по мобильнику. Мобильная связь — детище науки (кстати, очень серьезной науки). Даже для того, чтобы написать стихи или картину — нужны ручки, чернила, краски — и это все наука (химия, физика). Поэтому меня очень прикалывают некоторые гуманитарии, воображающие, что наука — это нечто второстепенное по сравнению с искусством. Конечно, это происходит только потому, что они не знают, что такое наука. Слава «тому, кого нет», я понимаю и то, и то…
— Слава «тому, кого нет»? Вы сознательно «дразните гусей» своим атеизмом? Или это для вас принципиальный вопрос?
— Вопрос сложный и крайне принципиальный. Как сказал недавно Стивен Фрай (ирландский актер и писатель — тот, кто в замечательном сериале «Дживс и Вустер» играет слугу Дживса): «Атеизм — это не только и не столько вера в то, в что Бога нет, а размышление над вопросом: даже если он существует, что это за Бог такой?» Я бы усилил и сказал: «Это СОВСЕМ НЕ ВЕРА в то, что бога нет».
Кстати — наберите в Гугле «Стивен Фрай о боге» — или просто пройдите по ссылке — всем советую, всех прошу — и читайте полностью:
Понимаете, когда логично, реально рассуждающий человек (а Стивен, походу, именно такой), — смотрит на реально существующий мир реально открытыми (а не зашоренными) глазами — у бога нет никаких шансов. Можно долго и много говорить об этом, памяти компа и жизни не хватит (да и интервью — о поэзии и искусстве, а не о вере) — я просто приведу короткую притчу, почему я все время говорю об этом:
Вы идете по улице. И вдруг видите — цыганка, известная мошенница, лекарство от гриппа (рака, гепатита) продает. Рекламирует — заслушаешься! — тут тебе и мгновенное исцеление, и нет побочных эффектов, и на вкус отлично… Вокруг нее — толпа людей, кто-то уже достает кошелек. Вы ТОЧНО знаете: она — мошенница, она обманывает слушателей — она продает «плацебо» — таблетки без содержания — пустышки. Вопрос — что вам делать? Пройти мимо? Или заорать на всю улицу: «Вас обманывают!»? Как порядочный и честный человек, я считаю, что мой долг — заорать и разоблачить обман.
Я в свое время искал богов. Читал и Библию, и Коран, и другие книги. Критический взгляд на прочитанное — не привил мне веры. Кстати, интересно то, что плацебо иногда помогает — это известный в медицине факт. Многие люди хотят быть обманутыми. Я — не хочу.
Мне могут возразить: «почему, откуда ты ТОЧНО ЗНАЕШЬ, что его нет?». Ребята, доказано. В следующем интервью обсудим.
— Но кого же вы в действительности благодарите, за все, что с вами происходит?
— Ну, во-первых, иногда за то, что происходит — надо не благодарить, а проклинать — бывает и такое.
А если благодарить… Я благодарю этот прекрасный замечательный, офигительный МИР. Мир — не в смысле «отсутствие войны», а в смысле «Питер, Россия, Земля, Наша галактика, Вселенная» (надеюсь, Джеймс Джойс простит мне этот плагиат (улыбается). Я благодарю моих друзей. Я благодарю его величество Детерминированность и Случайность, которые (обе) замечательны. Я благодарю Науку — которая ведет нас из мрака Неведения к свету Понимания. Я благодарю мою голову — и нейрончики там в коре головного мозга — они такие замечательные — они там импульсами обмениваются — им это запросто — поиграться после того, как Хозяин (то есть я) 150 текилы принял,- а в результате — отличные получаются СТИХИ!
— Великолепно! А можно полюбопытствовать, в какой семье вы выросли и где родились?
— Я родился в Воронеже, но с трех лет — в Питере. Вообще, семья питерская, интеллигентная.
— Какие ценности вам привили, а чему вы научились сами?
— Привили (из самого ценного) — вакцину от кори, от столбняка, от дифтерии. Сам научился — ругаться матом (тут, правда, товарищи помогли) и писать стихи (это совсем сам). Сам я понял то, что настоящий художник — не копирует действительность, а создает свой новый мир (было приятно уже много позже прочитать эту мысль у Кандинского). Сам понял, что считать, что поэт или художник — всегда мудрец — весьма опрометчиво.
— Как влияет любовь на вашу творческую жизнь?
— Не поверите, но — как моторчик. Мотор. Тепловоз. Как влюблюсь, сразу — стихи. Вот последний цикл «Стихи Робинзону» я завершил только благодаря тому, что влюбился. К счастью, не очень сильно. К счастью, это уже кончилось…
— Вы пишите женщинам стихи? Как они реагируют?
— Специально нет. Бывает, кому-то посвящу. Стихи — все-таки слишком серьезная штука, чтобы их писать женщине. Их надо писать Вечной Женственности, Вечности… «Есть Море», — писал К. Бальмонт. И неважно какое — Белое, Черное, Средиземное… Оно есть. Так же и здесь. «Стихи — всегда символичны» (В. Брюсов). (Простите меня за эти цитаты, я их привожу не за тем, чтобы поразить читателя своей начитанностью — опрометчивый порыв! Нет, я хочу сказать, что это не я выдумал, многое из того, что я говорю сейчас уже было, мы не одни…
— А каков ваш взгляд на институт брака?..
— Я два раза попробовал, мне не понравилось. Отрицательный. Как-то это сковывает свободу, и, следовательно, тормозит творчество.
— Возвращаемся к творчеству… Вы не обделили своим вниманием и драматургию. Расскажите подробности!
— Да, интересный опыт. Всем советую попробовать. В пьесах же диалоги, в основном. А они — сильно отличаются от стихов и прозы, где много описаний — природы, например. Приходится одновременно думать и говорить за двоих, троих, четверых… Это возбуждает.
— Что бы хотели привнести в общество своим творчеством? Расскажите, что вы для этого делаете?
— Я думаю, наше общество уже ничто не спасет (общество, в котором автор дешевых детективов по опросам входит в тройку великих писателей — уже не спасти). Поэтому ничто не хочу привнести. Просто пишу стихи. Для себя. Для своих друзей. И для тех вымирающих динозавров, которые еще читают книги.
— Что для вас — реализация? Расскажите о своих реализованных проектах и о том, что запланировано.
— В области искусства: одна книга стихов. Готовлю вторую — серьезную и третью — шутливую. Есть мысль и композиция (бесспорно гениальной) пьесы, но все руки не доходят…
— Вы проводите творческие вечера? Читаете — для людей? Поделитесь ощущениями… Что вам дают выступления?
— Редко. Хотя читать стихи и общаться с публикой люблю. Но лениво. Спасибо огромное Насте Мурзич, которая меня (и не только меня) вытаскивает из болотной тины лени и тормошит, тормошит, тормошит…
— От чего вы получаете максимум эмоций? Какие это эмоции?
— Любовь. Это самое главное. Создание нового — в искусстве, в науке. Друзья.
— Было бы интересно услышать ваше мнение на банальное: «В чем смысл жизни»? Сложный вопрос, но он волнует каждого, и каждый находит ответ на него сам. Какие мысли посещают вас на этот счет?
— Нет никакого смысла свыше, это бесспорно. Предполагая «высший смысл», мы допускаем существование бога (именно так — с маленькой буквы), а это уже несерьезно в XXI веке. Это отдельный и крайне серьезный вопрос, он не для этого интервью. Сказка о деде морозе — просто несерьезна. Именно поэтому, мы сами устанавливаем наш смысл жизни. Для меня это — Творчество. Любовь. И (по возможности) — быть хорошим человеком.
— Как вы воспринимали мир в детстве? Как воспринимаете сейчас? В чем глобальное отличие и в чем вы остались прежним?
— В детстве я был бОльшим мистиком. Сейчас — «мистика и сказка» и «реальность и логика» примерно уравновесились. И меня это реально прикалывает! Самое главное — жить и наслаждаться этим мистическим и реальным миром, понимая (не понимая), где сказка, а где — реальность, не смешивая (смешивая) их…
— Какие строки из своего творчества вы бы представили нашим читателям, как пожелание или некую мудрость?
— Может, вот эта парочка (из цикла «Стихи Робинзону»):
Робинзон, что же делать?
Декабрь завыл…
Чужие стихи читать? — Каков толк? —
Это сказки ведь. Ты их давно забыл.
А реальность — за дверью: декабрь-волк.
Так в конце, подбивая годов итог,
Вдруг поймешь, что в ладонях — один лишь прах.
Потому, что «Тот-кого-нет» (бог)
Нас оставил давно. На наш риск и страх…
Робинзон, мои песни — ты показал друзьям?
Ну ОК, я не против — читают, листают — пусть.
Как там старый приятель наш — южный Лангуст Хаям
говорил: «Ржака лучше, чем бяка-кусака грусть».
Здесь, на Севере, (что по норвежско-голландски: «Норд») —
где декабрьскому солнцу в четыре — уже каюк,
где заснеженный берег на Финском зовется «Курорт»,-
(Ржака, правда?) — а, впрочем, и пофиг, проехали, друг.
Допишу тебе завтра. Надеюсь. Сейчас фалерна хлебну.
Благо он не замерз: в доме горит очаг и тепло.
И предамся волшебнику-магу, ты понял, конечно же — сну.
Все могло бы быть лучше. Но, впрочем, и хуже могло.