Одесский поэт {stormy_day} рассказывает о состоянии современной поэзии, о нескончаемом поиске себя в творчестве, и вне его, о родственности Одессы и Санкт-Петербурга, а также о том, что «талантливость» — дело наживное…
— Говорят, что наш век совершенно не поэтический… Что вы можете сказать об этом? Как вы оцениваете состояние поэзии?
— Люди, которые так говорят, стремятся видеть этот мир в мрачных тонах. Есть наивность, надетые розовые очки, а есть наоборот — чрезмерная не-наивность, и такие же очки, только черные. Я часто захожу на различные поэтические ресурсы, будь то пресловутые Стихи. ру или группы ВКонтакте. У поэзии и по сей день много приверженцев. Посетители сайтов и групп исчисляются десятками, даже сотнями тысяч!
За Одессу могу сказать точно, что у нас немало разных объединений поэтов, я даже не обо всех знаю. Идет постоянный процесс чтений стихов, как своих, так и уже признанных поэтов. В клубе «Выход» чуть ли не каждый день чей-то творческий вечер или тематические чтения. Я даже располагаю сведениями о готовящемся телевизионном проекте, полностью посвященном современным поэтам.
Поэзия в России, мне кажется, одна из самых сильных. Меня как-то звали посетить довольно серьезное мероприятие в Петербурге, в рамках которого начинающих поэтов обучают теории и приоткрывают завесы тайны над техникой и приемами, чтобы люди совершенствовались и сочиняли действительно качественные строки.
Однако, на фоне общего интереса к поэзии стоит заметить, что интерес, в основном, прикован к «проходным» стихам Веры Полозковой, Солы Моновой, Ес Сои и прочих авторов этой ниши. Нельзя утверждать, что они бесспорно плохие. Но, лично для меня, подобного рода авторы не являются авторитетами. Их стихи нередко переполнены нелитературными словами, стиль очень фривольный, в общем, идет своего рода эмоциональное давление на незрелую публику в лице подростков, юношей и девушек.
Но, в любом случае, поэзия жива и не стоит на месте. И это главное.
— Терзают ли вас внутренние противоречия при написании стихотворения? «Кому это надо»? «Достойно ли это?..»
— Частично терзают, частично, нет. Я никогда не думаю о том, кому нужны мои стихи, потому что пишу для себя — чтобы выговориться, упорядочить хаос в мыслях или даже просто отвлечься, как, например, во время несения вахты на трапе в порту. Шесть часов через шесть — это вам не шуточный график, тут действительно хочется заняться чем-то осмысленным, вот рифмы и приходят. А мысли по типу «Достойно ли это?..» приходят часто. Я из тех людей, кто никогда не уверен до конца, написан ли стих максимально хорошо. Любая перемена в настроении очень легко меняет все представление и о собственном стихотворении, и о том, как оно должно продолжаться. Поэтому иногда случается, что давние стихи, будучи перечитанными, отправляются на свалку истории, без возможности восстановления.
— Как давно вы «нашли себя» в творчестве?
— Я думаю, «найти себя» в творчестве просто невозможно. Люди творческого склада — как женщины в самом своем анекдотичном воплощении. Только ты понял, чего же она хочет, как она передумала. С творчеством также — ты постоянно в поиске, постоянно меняешься, получаешь новый опыт, впечатления. И твой стиль под влиянием внешних условий претерпевает изменения. Меняется и круг затрагиваемых тем. Я не «нашел себя» в полном понимании выражения. Конечно, есть база, опорные точки, которые никогда уже не изменятся — то, что действительно глубоко в душе. Но утверждать наверняка, что в творчестве я буду всегда вот таким, какой я сейчас, не могу. Впереди еще много событий, они могут все изменить.
— Бывало такое, что по ночам вас будила муза, вы вставали и «принимались за шедевр»?
— Моя Муза не настолько бесцеремонна, чтобы прерывать уже начавшийся сон. Она просто держит меня без сна, пока я не закончу стихотворение. Я могу лечь и в три, и в четыре утра, только ради того, чтобы не терять момент вдохновения. Чаще всего, в такое время рождаются самые искренние строки.
— Мне запомнилась одна из ваших работ — «Серый стих». Очень похоже на питерских поэтов, ведь Санкт-Петербург является одним из самых серых городов России. Повлиял ли этот город на написание стихотворения?
— Все-таки, действует поговорка, что самое последнее помнят лучше всего. На данный момент, это самый новый из моих стихов.
В «Серый стих» вложено многое из недавно испытанного. Прежде всего, это ощущение запертости в собственной жизни, которая становится все более распланированной, с меньшим выбором, как провести время и чем заняться. Придя из рейса, который длился семь месяцев, я на следующий же день стал нагонять пропущенную сессию, готовить документы для получения диплома. В какой-то момент я почувствовал себя очень неуютно, потому что стал приносить в жертву слишком много дорогих сердцу вещей: за полтора месяца я почти не видел друзей, не притрагивался ни к стихам, ни к музыке, даже элементарно не смотрел фильмов — только чтобы все успеть. Когда я получу диплом, сразу же отправлюсь в следующий рейс. Это все навевает ощущение серости, обыденности и скованности.
А Санкт-Петербург — это город, в который я влюбился без памяти. Именно поэтому в «Сером стихе» нет и доли его влияния. Не знаю, за что его называют серым — разве что, за переменчивую и дождливую погоду. Я его сразу увидел ярким, красочным, атмосферным и завораживающим. Про Петербург у меня есть другие стихи, которые я написал во время пребывания в этом прекрасном городе: «Храм над Невой» и «Молчит седеющий асфальт». В них переданы и восторг от места, где удивительно гармонично сочетаются абсолютно разные эпохи, и ощущение чего-то очень родного, к чему хочется прикоснуться и понять, что ты услышан, но тайны твои не открыты другим.
«Храм над Невой»
Сентябрьский ветер, ворвавшись из вечности,
Листву прогоняет по снам мостовой.
И хрупким аккордом в сети безупречности
Отраду принес монастырь над Невой.
Массивные стены — как эхо величия,
Сокрытого тайной под тяжестью плит.
Кофейным уютом за сводом коричневым,
О чём-то нам колокол нежно звенит.
Что видел, мой друг, ты за эти столетия,
Какие уплыли рекою года?
И сам на вопрос без сомнений отвечу я:
С тобою остались они навсегда.
Ты помнишь, как город на топи воздвигнули,
И первый корабль ты благословил,
Что в даль повернулся бездонную, синюю,
Встречая эпохи, как пламя светил.
Течёт под мостами родная история,
По венам реки заполняя сердца.
Прощаться не буду с Невой и Собором я,
Не спрячу и счастье уж боле с лица.
Хоть рос не с тобою, моё ты Отечество,
И звоном в груди отдаётся твой свет.
Сентябрьский ветер ворвался из вечности,
Сдувая с мостов запах прожитых лет.
— У Питера, по-вашему, много общего с Одессой?
— Одесса и Петербург действительно очень похожи. Они выполнены в одном стиле, но только в разных масштабах. В обоих городах стоят очень похожие друг на друга памятники Императрице Екатерине II. И есть у этих городов еще одна общая черта, о которой знают не все. Они всегда понимают твое настроение и стараются ему соответствовать. Если оно серое, как в том стихе, то и города будут серыми. Если есть хоть капля радости, они начинают играть новыми красками, обволакивая тебя собой.
— Поэт передает словами чувства, которые испытывает? Или поэзии необходим вымысел?
— В поэзии важны и искренность, и вымысел в равной степени. У каждого поэта по-настоящему личных стихов только часть. Остальные — это или сиюминутное настроение, или просто вовремя пришедшая идея, доросшая до полноценных строф. А уж если поэт умеет грамотно сочетать и свои чувства, и вымысел, то цены нет его произведениям. Читателю нужно все романтизировать, возвышать. В конце концов, что, как не искусство, поднимает культурный уровень людей? Сначала ты специально сгущаешь краски, делаешь образ более чистым, а потом это входит в привычку, и читатели сами становятся более интеллигентными, возвышенными.
Хотя, опять же, сейчас очень популярна поэзия, в которой наоборот — все искусственно делается менее романтичным и возвышенным. И люди следуют этой тенденции, впадая в раж от саморазрушения и жалости к себе.
Для меня искусство всегда будет нести задачу просветления и очищения. По крайней мере, со своей стороны, я стараюсь давать именно это.
— Вы жалеете о некоторых своих работах или чаще испытываете гордость за самого себя?
— Те работы, о которых жалею, как раз и отправляются на «свалку истории». И только по причине, что их качество перестает меня удовлетворять. Бывают и работы, которыми я горжусь. И бывают такие моменты, что стихотворения, которые мне нравятся, теряют свою актуальность. В жизни что-то меняется, и приходят совсем другие мысли и чувства. Однажды дошло до того, что я написал к стихотворению «Как мы пишем историю жизни» переделку-продолжение под названием «Я листаю историю жизни». Обе версии, обе части написаны в переломные моменты жизни — когда зародились и умерли отношения. Между ними почти полтора года. За это время в душе и мыслях многое поменялось, поэтому хотелось провести черту и понять, насколько я стал другим.
— Как думаете, талантливым человеком нужно родиться? Возможно ли выработать «талантливость» самому? Что нужно для этого сделать, по вашему мнению?
— Само собой, человек обладает врожденными задатками. И в чем-то он преуспеет быстро, а в чем-то будет испытывать сложности. Но, как говорится, «талант — это труд». От себя добавлю, что не просто труд, но и немалое желание. Я убедился на собственном примере, что огромное желание может перевесить отсутствие задатков. Так случилось, что в раннем детстве я два раза подряд перенес отит. Это довольно сильно сказалось на моем слухе. Нет, слышу я хорошо, но со слухом музыкальным не то, что были проблемы, — его вообще не было. Я не понимал, где нота выше, а где ниже, не ловил ритм. Но, в какой-то момент, мне так захотелось уметь писать музыку, что я стал тренироваться. И вот, на данный момент, без задатков и образования, я периодически пишу песни и делаю ремиксы, полагаясь на немного восстановленный музыкальный слух и навыки любителя-самоучки.
Так что, если человек хочет чего-то добиться, нужно просто действовать и не сдаваться, и все придет.
— Я знаю, что в вашем Плане есть пункт о записи альбома. Что это будет за альбом?
— Пока что все очень зыбко и неопределенно. Я даже не знаю, получится ли наверняка его записать и выпустить. Концепция альбома заключается в ряде связанных сюжетом песен о поиске человеком смысла жизни. Через препятствия, злобу, раскаяние он приходит к тому, что самое главное — любовь. Альбом на данный момент содержит десять демо, из которых восемь песен и две инструментальные композиции. На протяжении звучания характер музыки меняется от агрессивной до радостной, делает скачки — прямо, как человек в поиске. Но в конце звучит абсолютно вдохновляющая романтическая песня, которая и является ключом ко всему альбому.
— Если бы Вы могли заказать себе сон, что это был бы за сон? Нужно ли, чтобы он сбылся?
— Сны и сами приходят порой незаурядные. Вот, например, когда я был в Китае, мне приснилась Великая Китайская стена в Альпах! Причем, все выглядело, как на картинах Томаса Кинкейда — лучисто, снежно, тепло.
Я бы не хотел заказывать себе сны, потому что это значит признать поражение реального мира, подмену настоящего выдумкой. Я хочу делать реальный мир похожим на красочные радостные сны. А вот уж что приснится, то и приснится.
«Как мы пишем историю жизни…»
Как мы пишем историю жизни,
Рассекая тончайший пролив?
Наподобие авторов книжных,
Чей язык так небрежно игрив.
Мы садимся за стол перед свечкой,
Надеваем красивый костюм,
Но готовыми быть к важной встрече
Никогда не позволит нам ум.
Что случается в миг поворотный?
Загибается пара страниц,
И вмещается почерком плотным
Чехарда из событий и лиц.
Что случается в миг поворотный…
Поначалу все кажется сном.
Озаренье потом! — ты свободный,
Потому что нашел милый дом.
И когда мы допишем всю книгу,
Отнесем ее молча в печать,
На обложке оставим интригу:
«Никогда не бросайте мечтать»