Алексей Бочков, он же Ал Бочковски — театральный режиссёр, актёр, драматург… и хочется написать с большой буквы — Писатель! В его случае, точно, жизнь — это повод для творчества!
— Алексей, как Вы обычно представляетесь новым знакомым? Кто Вы — прежде всего?
— Восемь лет тому назад, когда я прибыл в Израиль и решил работать в театральном училище Бейт-Цви с Ниной Соломоновной Михоэлс, то на первую встречу с ней принёс свой «портфолио». Причём, это был портфель в буквальном смысле слова. Портфель, наполненный программками, афишами, фотографиями моих спектаклей. Были там и вырезки из газет со статьями, дипломы различных фестивалей… Всё это оказалось невостребованным. Нина Соломоновна остановила мою руку, устремившуюся было к «молнии» портфеля, и сказала: «Не нужно всего этого. Давайте просто поговорим…» Ей были интересны мои человеческие принципы, а не театральные. Мне это понравилось.
С тех пор, при знакомстве с новыми людьми, я просто называю своё имя. И говорю о своей профессии, только если о ней спрашивают и всегда одно и то же: «Театральный режиссёр, актёр, драматург. Именно в такой последовательности. » А когда я (было дело) работал на столярном производстве в Хайфе, то представлялся так: «Не просто плотник». Так называлась одна книжка, как-то раз случайно попавшаяся мне на глаза в магазине «Слово».
«М а р и н а П е т р о в н а (П а ш е). А ты — кто?
П а ш а. Паша.
М а р и н а П е т р о в н а. Вижу, что не Маша. Привет всем! Отвёртка есть?
П а ш а (протягивает отвёртку). Вас ждала.
М а р и н а П е т р о в н а. Неформал? (К о р о т ы г е.) Умеешь ты себя правильными людьми окружать, скажу я тебе, Евгений Евгеньевич!..»
(Коротыга)
— Приходилось ли Вам «писать сценарий» собственной жизни? Переписывать? Возможно ли это?
— Да. Но только в том смысле, чтобы придавать направлению (течению жизни) определённый вектор. Перипетии, к сожалению, не предугадать и не прописать со стопроцентной точностью — очень многое зависит от непредсказуемости действий партнёров. В жизни, в отличие от сцены, импровизационный простор безграничен.
Хотя могу «похвастать» интересным примером (не знаю, насколько можно отнести его к категории «сценариев жизни», но, кажется, к теме это близко) — однажды мне удалось добиться поцелуя девочки Эльвиры, точно следуя поведению Тома Сойера в знаменитой сцене обольщения Бекки Тетчэр.
Любопытно то, что происходило это в детском саду (нам было по пять лет, оба — tabula rasa!) и вдвойне любопытно, что на мои слова, аутентичные репликам Тома Сойера, девочка отвечала словами Бекки Тетчэр, не зная книги. Кроме всего прочего, на мой взгляд, этот факт свидетельствует ещё и о редкой одарённости Марка Твена, сумевшего с такой безупречной логикой воспроизвести типическую действительность.
На самом деле, в жизни лучше жить, а не играть. Может быть, это кому-то кажется скучнее, обыденнее, но на то нам и дана способность к литературе, чтобы потом облекать жизненные события в яркие художественные формы.
Вообще же, мне думается, что, по большому счёту, каждый человек всегда сам «пишет сценарий» собственной жизни. Делая тот или иной выбор, совершая тот или иной поступок, человек определяет своё будущее. Иначе и быть не может. Без свободы выбора человек — раб. Тот самый, которого, по рецепту доктора Чехова, необходимо «выдавливать» из себя постоянно.
«Лицо Монстра сияло — его просто переполняло от значимости момента. Он держал в руках две восковые таблички и две заострённые бронзовые палочки. А изумлению Девочки не было предела:
— Что это?
— Я всё объясню. Но самое главное, что я должен сказать — мы с тобой сейчас будем составлять план.
— Какой план?
— Жизненный. План нашей жизни. Жизненный план.
— План нашей совместной жизни? А, может, я не буду с тобой жить?
— Как так?
— А вот так. Сейчас соберу вещи, Евку — под мышку, и улечу на Настоящий Север. Мне там понравилось. Не так жарко, как здесь.
Монстр замер в растерянности. Такого поворота он не ожидал. Спектр настроений, посетивших его в это мгновение, был невероятно широк — от полного отчаяния до отчаянной веры в лучшее, но, в результате этой жёсткой прочистки чакр, он смог с трудом выдавить из себя только лишь еле слышимое:
— Да, конечно… если так, то… это всё меняет.
Палочки хрустнули в его руках и раскрошились.
— Ты чего мусоришь? Кто подметать будет?.. Пошутила я, Господи…
Какие-то странные искорки мелькали в глазах Девочки. Они не несли в себе заряда озорства, они не обещали приятных сюрпризов — в них была злинка. Монстр этого не понимал.
— Пошутила?
— Ну да, пошутила. Что, нельзя?
— Да можно, конечно. Просто я тут пытаюсь говорить о серьёзных вещах…
— Ну, хорошо, ладно, давай поговорим о серьёзных вещах. Ты хотел составить какой-то план?..»
(Евкины сказки, № 5. План и случай)
— Считается, что только чувство неудовлетворенности заставляет нас двигаться дальше? Согласны?
— Если рассматривать чувство неудовлетворённости со всех сторон (и как чувство неудовлетворённости самим собой, и как чувство неудовлетворённости окружающей действительностью, и прочее, и прочее), то, безусловно — да.
Вообще же, насколько известно, тяга к совершенствованию заложена в человеке генетически. Реализуется, правда, у всех по-разному, уже соответственно уровню воспитания. Но совершенствование происходит также и в генетическом материале. Учёные говорят, что наши дети всегда лучше нас, как минимум, на сто мутаций.
Д е в о ч к а. Крисси, Крисси, посмотри на меня… Я — твоя лучшая подруга. Я тебя люблю. И всегда буду с тобой. Неужели ты думаешь, что я достойна твоей зависти? Нет ничего такого в мире, что могло бы нас разделить. Мы же с тобой — как частички чего-то целого.
(Улыбается.) У нас даже размер ноги одинаковый…
К р и с с и (отходя от приступа, с плаксивой улыбкой). Всё равно… Ты лучше…
Д е в о ч к а. Да чем? Я не виновата, что мне от природы дано то, чего не получила ты.
Прости, но это не уменьшает моей любви к тебе или к Мисси. Я не чувствую над вами
превосходства. Почему же ты должна задыхаться от зависти? В тебе масса таких достоинств, каких не дано мне… Просто у каждого свой путь, своё предназначение.
П о к у п а т е л ь н и ц а (изумлённо, Д е в о ч к е). Тебе сколько лет?
(Английские розы)
— Хотите ли Вы кардинально изменить свою судьбу? Стать кем-то другим? Качественно измениться?
— Я всё время это делаю. А если подробно и более серьёзно: появится в моей жизни Женщина, полагаю, это кардинально изменит мою судьбу; появятся в моей жизни внуки, дай Бог, дети — это тоже сильно на судьбу повлияет; стану популярным автором — буду счастливо улыбаться три дня и нюхать изданные книги — судьба полетит вверх тормашками.
Хочу зарабатывать литературным трудом. Если совсем коротко: Да. Да. Да.
«Т а т ь я н а. Что ты творишь? Это безумие.
К о н с т а н т и н. Безумие?.. Ну конечно, безумие! Я тебе больше скажу: есть в жизни
такие моменты, о которых, оказывается, вообще только стихами можно говорить… Это безумие ты поймёшь? „Дремала душа, как слепая, Так пыльные спят зеркала, Но солнечным облаком рая Ты в темное сердце вошла…“ Вот. Гумилёв.
Т а т ь я н а. Я знаю. Ты мне предложение так делаешь?
К о н с т а н т и н. Что-то вроде того.
Т а т ь я н а. Гумилёв Ахматовой делал предложение, между прочим, десять раз — я считала! — и длилось это почти пять лет.
К о н с т а н т и н. Круто. Флирт длиной в пять лет. Очень по-питерски.
Т а т ь я н а. А мне нравится.
К о н с т а н т и н. Нравится? Тогда с Евгением ты точно поспешила.
Т а т ь я н а. Костя…
К о н с т а н т и н. Да, Тань, понимаю, мир изменился. Другие скорости… Хочешь десять
предложений за пять минут?
Т а т ь я н а. За пять минут? (Улыбается.) Десять предложений Гумилёва за пять минут?..»
(Школа петербургского флирта, или 10 предложений Гумилёва)
— Почему Вы так мало Себя отдаете Литературе?
— Мало? Если я правильно понял большую «С» в слове «Себя», то так может казаться по причине того, что я изначально — человек театра. Станиславский завещал режиссёрам «умирать» в актёре, как зерну, превращающемуся в колос. «Лучшая режиссура — та, которой не видно». Кстати, мои персонажи не всегда однозначно соответствуют своим прототипам. Это, преимущественно, собирательные образы. Но за каждым словом у меня стоит невероятная глубина и сила чувств. Ни одно слово не случайно — каждое рождено живым дыханием. Чуткий сердцем человек увидит это, поймёт, почувствует. Наполнит.
Если же обращаться к другой стороне количественных измерений литературного труда, то на сегодняшний день дело обстоит так: в моём, грубо говоря, «активе», всего две пьесы — инсценировка катаевского «Цветика-семицветика» (для Выборгского театра «Святая крепость») и «Школа петербургского флирта, или 10 предложений Гумилёва», написанная для питерской антрепризы. Спектакли играются, но от пьес этих дохода я не получаю.
Мёртвым грузом лежат двухактная комедия «Коротыга» (написанная для двух Михаилов — Светина и Разумовского) и одноактная пьеса для детей «„Английские розы“» по мотивам одноимённой сказки Мадонны.
Вчерне закончен первый акт комедии про Достоевского под рабочим названием «И пойду!»; начата монопьеса для лысого артиста.
За «Евкиными Сказками» последуют «Евкины Уроки, или Сириус в огне» и «Евкины Войны, или Девочка ищет отца». Первая сказка «Евкиных Уроков» — «Грибные листья» — уже существует в полном черновом варианте. Сделаны наброски к другим главам. Эти истории будут отличаться от «Евкиных Сказок» большей фантастичностью, но миф о Тесее, Ариадне и Минотавре в ходе повествования я расскажу в самой близкой к реальности версии.
— Ишь ты, — услышала она старческий голос, — они тебя за свою признают… Тысячу лет такого не видела…
Евка отдёрнула ладони от листа, и его зеленоватое свечение исчезло… Она повернулась на голос и спрятала руки за спиной, словно сделала что-то плохое.
— Нет ничего худого в том, чтобы показать кому-то свои лучшие стороны. Будь то друзья, будь то враги… Неважно, — продолжала сухонькая старушка с длинными руками, непропорциональными её маленькому телу. — Вот, смотри… — Она стояла метрах в трёх от дерева, когда её пальцы ухватили тот же нижний лист, пролетев мимо Евкиного носа. — Со мной они — по-другому… От меня у них — только осенняя печаль… Надоела я им до чёртиков… За эти-то годы…
— Тысячу лет?..
— Да больше… Больше… — пробормотала старушка и сняла очки, чтобы протереть их чёрным парусиновым платком. — Тебя ведь Евой кличут?
— Евой.
— Этот платок — кусок паруса Тесея, тайна которого навечно соединила историю и судьбы землян и минотавров. Потрогай…
Ткань струилась в руках.
— Теперь он твой… Так что ты хотела у меня узнать? — удаляясь в глубь леса, неожиданно звонко спросила Бабушка Га (так её звали издревле и она издревле, конечно же, состояла в преподавательском составе школы; и была, конечно же, у неё школьная кличка — Ба Га, но Бабушка Га об этом не подозревала).
Её голос радостью отозвался в Евкином сердце, и началась игра в «вопросы-ответы»… Что там говорить?! — Бабушка Га оказалась мастерицей отвечать вопросом на вопрос и подводить к правильным выводам… И вместе с Евкой радоваться каждому её новому удивительному открытию! Она была хорошей учительницей. «Во-от, теперь ты сама видишь…» — любила она приговаривать…
(Евкины уроки, или Сириус в огне. Урок № 1, Грибные листья)
Через несколько месяцев будет закончена книга воскрешений (в Пяти Кругах) «Маленькие путешествия маленькой принцессы Кагусё».
— Дедушка Лунь, расскажи о том, как река распадается на два рукава, — скорчив лукавую рожицу, попросил Оказаки. — Я-то знаю, я там был дважды, а другим будет интересно.
— Это самый важный и опасный поворот реки, и здесь мы должны будем чётко держаться правого берега, где вода спокойнее, — заскрипел дедушка Лунь. — Опять будешь прыгать, Оказаки? Сорванец.
— Второй рукав реки уходит в том месте под землю, низвергаясь в виде водопада в глубокое озеро, прячущееся в огромной пещере. Там так красиво! — не удержался Оказаки.
— «Низвергаясь…» — криво ухмыльнулся дедушка Лунь. — Понахватался словечек от замковых самураев? Подслушивал их глупые разговоры?
— И ты там был уже дважды? Ты прыгал в водопад? — восхищённо спросила Кагусё.
— Когда смотришь на мир сквозь струи водопада — пусть это и длится всего лишь мгновения! — всё кажется таким необыкновенным…
Огоньки в глазах Оказаки словно бы дразнили принцессу, искушали, испытывали…
— Но мы будем настойчиво держаться правого берега, чтобы нас не снесло, — натужно заскрипел Лунь, налегая на руль. — Мы пойдём по основному руслу, которое выведет нас к рисовым полям…
— Прыгаем? — и Оказаки прыгнул.
— К чёрту причёску! — крикнула Кагусё, следуя за Оказаки.»
(Маленькие путешествия маленькой принцессы Кагусё)
Мало?..
— Нет, не мало… Но — Вас хочется читать и читать!.. Первая ассоциация от Ваших Монстра и Девочки — Красавица и Чудовище… Это случайность? Или Вы тоже проводили параллель?
— Это, скорее, следование традиции. Сказку «Аленький цветочек» услышал в весьма раннем возрасте в изложении своей бабушки, ныне покойной, царство ей Небесное, Киры Григорьевны.
Но история эта стала популярна во всём мире под названием «Красавица и Чудовище», благодаря мульфильму cтудии Диснея, что вполне естественно при размахе американской культурно-экономической экспансии. Собственно, и «Кинг Конг», с завидной периодичностью переснимающийся Голливудом, начиная с 1933-го года, разве не вариация на тему «Красавицы и Чудовища»-«Аленького цветочка»?.. Подобные истории встречаются и у других народов, в разных местах Земли.
Это вечная сказка. Как все народные сказки. Как вечна история любви, как вечна история невозможности существования безобразного без прекрасного. И — наоборот.
И рассказывать эту сказку будут всегда. Но назвать её банально «Девочка и Монстр» у меня рука не поднялась.«Евкины Сказки» во многом следуют греческим мифам… Хотя, может быть, с коммерческой точки зрения, «Девочка и Монстр, или Евкины Сказки» звучит выгодней?.. Один раз я уже делал уступку продюсерам, согласившись на двойное название «Школа петербургского флирта, или 10 предложений Гумилёва», несмотря на то, что лично мне второе название не кажется менее коммерческим, чем первое.
И, если позволить себе фантазию, что кто-то захочет выпустить аудиокнигу «Евкины Сказки», то идеальным вариантом для озвучания я счёл бы голос талантливой девочки.«Евкин» голос.
— День у нас сегодня какой-то глупый получился… Грецкий день! — невпопад рассмеялась Девочка.
— Ну, хотя бы один урок, я надеюсь, ты сегодня усвоила?
— Какой именно?
— «Если хочешь, чтобы пейзаж вокруг тебя изменился, нужно как можно громче хлопнуть дверью». Я сделал эту надпись внутри кольца. Клинописью. Видела?.. Кожу не царапает?
— А я хочу написать на большой стене большими красными буквами: «Я тебя люблю».
— А мне кажется, что я уже даже догадываюсь о какой стене идёт речь…
— Да?
— Да. Есть в Иерусалиме одна знаменитая стена…
Девочка молчала. Монстр улыбался и ждал.
(Евкины сказки, № 3. Костёр и ручей)
— Что за сущности: Монстр и Девочка? Как Вы к ним относитесь?
— Монструозность главного героя заключается в «избыточности» его ума (в этом тоже следование традиции: «Горе от ума» (Грибоедов), «Горе уму» (Мейерхольд), «Чудесное посещение» (Герберт Уэллс). Список можно продолжить…
Неприспособленность к человеческому быту и быстро меняющимся нравам; тяга к обобщениям и умствованиям и, одновременно, страдание от этой своей тяги — желание и невозможность от неё избавиться; много знания о многом и, при этом, крайняя доверчивость в личном общении. Кодекс минотавров не позволяет Монстру демонстрировать слабость в каком бы то ни было виде.
И его интеллект гасит его чувства, сдерживает его эмоции, но, тем самым, усугубляет проблему, создавая взрывоопасное накопление, разрушительное для инопланетной психики. Классический фрейдовский диагноз: «подавление». Смена позиции наблюдателя, чужака на этой планете, на непосредственное участие в людской жизни, сильно потрясает и меняет его душу.
Девочка — вечное сияние чистого женского разума, управляемого исключительно интуицией и чувствами.
…Их разговор длился уже три тысячи лет, но и конца ему не было видно. Ветер из пустыни торопливо раскрыл книгу посредине и старательно начал заметать песком слова: „…энергия инь и ян…“, „…гармония между интеллектом и эмоциями…“, „…единство и борьба противоположностей…“ Монстру стало душно. Девочка как-то сразу это поняла, отвязала от своего пояска прапрабабушкин подарок и протянула его чудовищу. „Вот и разрешение нашего спора…“ — ухмылка Монстра за какие-то доли секунды превратилась в нежную улыбку, а в уголках его глаз Девочка увидела слёзы, каждая величиной с её флакончик…
(Евкины сказки, № 1. В центре настоящей большой пустыни)
— Какие сказки Вы любили в детстве? Со сказок ли началась ваша страсть к литературе? Или «страсть» — это неверное слово?
— Почти все сказки и истории моей бабушки Киры Григорьевны, которые я слушал до пяти лет, позже, когда я научился читать, были обнаружены мной в толстенном издании сказок, где с народными соседствовали авторские — Гарина-Михайловского, Аксакова, Бажова… Там же была встречена мной сказка «Синюшкин колодец», которую бабушка рассказывала мне в лесу в походе за груздями, не говоря названия и имени автора, а, может, и не зная их.
Уже на обратном пути домой, Кира Григорьевна свернула к роднику, бьющему прямо из земли и утопающему в почерневших от сырости листьях. Мы пили ключевую воду из грубо собранного берестового ковшика, висевшего на ветке березки. Утолив жажду, сидели на поваленном стволе мёртвой ели, отдыхая перед возвращением домой… И вот тут — с бухты-барахты! — бабушка рассказывает мне историю про старушку Синюшку, живущую не где-нибудь на далёком Урале, а здесь — в этом самом роднике, из которого мы только что пили. Она переместила место действия бажовской сказки в пространстве и времени, поменяв его на «здесь и сейчас». Я слушал бабушку Киру, раскрыв рот, глядя на окружающее другими глазами. Было жутко, страшно и жутко, хотелось поскорее унести от Синюшкина родника свои ноги…
А «страсть к литературе» началась со стихов, с подражания Маяковскому, встреча с поэтическим миром которого оказала на меня огромное впечатление в возрасте двенадцати лет…
И, Вы, пожалуй, правы — действительно, лучше говорить «любовь к литературе». А то, что касается страстей, то самая распространённая идиома, это «страсть к чтению». Эта страсть захватила меня в пятилетнем возрасте — «Приключения Тома Сойера» (первая большая книжка!) — и не отпускает до сих пор.
Но самым первым полным текстом, прочитанным мною, была сказка «Волк и семеро козлят». Это был настоящий прорыв: страх перед большими текстами отступил и я нырнул в океан чтения… Так в мою жизнь вошли и двухтомник Андерсена «Сказки и истории», и антология «Сказки народов мира», и «Шляпа волшебника» Туве Янссон, и «Хоббит» Толкиена… И много-много других сказочных книг. (Легче сказать о том, чего я не читал.) Спасибо родителям, которые не жалели денег на книги и у нас дома всегда была большая библиотека.
«Монстр держал Евку за руку. Они стояли и смотрели на большие железные ворота, которые вот-вот должны были открыться.
— Ну, ты готова к серьёзным испытаниям? — серьёзным голосом спросил Евку Монстр.
— Да, — смело ответила Евка и кивнула головой. — Мне не страшно, ты со мной.
— Умница. Имей в виду, что у тебя возникнет множество вопросов, ответы на которые ты, скорее всего, получишь не сегодня.
Ворота загрохотали, пропуская их внутрь… Пахло книгами.»
(Евкины сказки, № 6. «Да» и чёрная сторона)
— А вообще, страстный ли Вы человек? На что распространяется Ваша страстность?
— Я очень бурно реагирую на проявления несправедливости.
Монстр хватал воздух ртом… Гнев, отчаяние, бессилие перед недоверием и упрямством невежества сплелись в его груди в такой тесный клубок, что тот мешал ему дышать. Но горче всего было то, что эту несправедливость он вынужден был сносить от любимого существа, которому предан был безраздельно…»
(Евкины сказки, № 10. Находка и потеря)
— Позволяет ли Вам литература сбегать от действительности? И нужно ли это бегство?
— Мне нравится изречение: «Жизнь — это только повод для литературы». Что я могу доверить бумаге? Только свой опыт — свои наблюдения за жизнью и знания, полученные от учителей и из книг и ежедневно проверяемые практикой. В каком-то смысле мы освобождаемся от прошлого, созревая для очередной книги и вынося свои мысли на публичное обозрение.
В любом случае, для меня литература, в первую очередь, осмысление пережитого. А уж считать или не считать архивацию воспоминаний бегством от действительности — это личное дело каждого.«Каждому своё», как сказал Теренций.
К о р о т ы г а. Марина Петровна хочет обсудить с тобой новую линию пельменей „Пушкин“ и „Байрон“. Как думаешь, в Москве поведутся?
М о с к в и ч. Если будем класть внутрь записки с цитатами…»
(Коротыга)
— Белинский писал, что ум — это духовное оружие человека… Так ли это, по-Вашему? Какое оружие используете Вы? И для чего?
— Я стараюсь писать правду. А правда всегда благотворно воздействует на человеческую душу. Люди должны жить с открытыми глазами.
П о к у п а т е л ь н и ц а. В этой истории я не выдумала ни словечка.
(Английские розы)