Журналисты Марина Фрунзе и Анастасия Мурзич
Почему мы завидуем американцам? Что может заставить жителя Столицы Мира вернуться в Россию? Как разобраться, муза — это подмастерье литератора или его равноправный партнер? Где искать свое призвание? И нужно ли?.. Об этом рассказывает писатель Илья Либман.
— Илья, вы учились в Колумбийском Университете, живете в Нью-Йорке… Что вас заставило бросить все и планировать возвращение в Россию?
— Учиться в Колумбийском Университете и жить в Нью-Йорке, возможно, довольно незаурядные показатели для тех, кто живет в России. Позвольте мне немного «развеять миф»: Колумбийский — очень хороший университет, дорогой и престижный. Для того чтобы учиться в нем полных четыре года, действительно нужно иметь уйму денег. Но наряду с полной программой обучения в нем существуют и профильные программы. Например, если человек уже имеет образование, и у него хватает приреквизитных кредитов для каких-либо специальных курсов, то его туда зачисляют после предварительной за них оплаты. Я там только брал курсы, связанные с креативным письмом, в целом, и написанием сценариев, в частности.
Всякому должно быть понятно, что писательству, как таковому, научить человека невозможно, если у него к тому нет интереса, способностей и желания писать иначе или лучше. В свое время моих родителей вызвали в школу за то, что их сын писал в изложении для третьего класса «про простой фашистский народ, который стоял в очередях за эрзац продуктами». Так когда-то мое писательство закончилось, так и не начавшись.
Говорить о том, что меня заставило бросить все и планировать возвращение в Россию можно долго, а если в двух словах, то сказал бы, что я давно отказался от мысли стать американцем, разделив их идеалы и примкнув к какой-либо социальной, религиозной, этнической или политической группе. Поймал я себя на этой мысли, когда пересматривал из профессиональных соображений одну из серий «17 мгновений весны», где Штирлиц голосом из-за кадра автопилотно отождествляет себя с немецким народом, а вот я себя — так и не научился. Так и не срослось, как не прививай.
Интерес к жизни в Штатах всегда ограничен финансовыми возможностями. Когда другие интересы исчерпаны, то нет особого смысла жить в такой стране. Штаты, при всей своей прославленной демократичности, очень поляризованы, где первые поколения иммигрантов обычно живут в своих гетто. Это отдельная большая тема.
Мне, так или иначе, нужно будет возвращаться сюда, продлевать визу для жизни в России.
— Как бы вы «обозвали» свой переезд? Возвращение к корням?
— Я называю свой переезд — Похищение Европой. Не думаю, что возвращение к корням было бы правильным термином. Скорее, наоборот, я хочу вернуться к молодым побегам, затеять среди них свое и, если надо, научиться новому. Мои друзья и знакомые в Штатах усмехаются над моими планами…
Есть кинофильм Mission Impossible с Томом Крузом, а есть — с Ильей Либманом — про его выезд на ПМЖ в Питер. Большинство советует мне из наилучших побуждений не делать этого, но есть и такие, для которых мой приезд будет именинами сердца и майским днем.
— Вы рисковый человек! Какова ваша самая характерная черта?
— Думаю, что любопытство. Именно благодаря ему я приехал сюда изначально, перепробовал и пережил много разного, как какие-нибудь Джек Лондон или Михаил Веллер. Носил в себе гору впечатлений, пока не начал писать.
Именно благодаря любопытству познакомился с массой интересных характеров и знаменитостей. Есть такое подтвержденное учение, что самых незнакомых и отдаленных друг от друга людей разделяют всего 6 градусов. Именно благодаря любопытству я познакомился однажды с пожилым человеком, которого в детстве гладил по головке сам Адольф Гитлер, так что 6 градусов для меня заниженная цифра.
— Что побудило в первый раз перенести свои мысли на бумагу?
— Все случилось под определенным нажимом третьего лица. Я рассказал ему банальную любовную историю, а за ее печатную версию мне заплатили $100. Потом из меня хлынуло, как из рога изобилия, и с тех пор так и не могу остановиться. Хотя про денежные вознаграждения такого сказать не могу.
— Что вы вкладываете в понятие «писатель»?
— В моем понимании, писатель — это человек, добровольно взявший на себя обязанность рассказать другим о чем-то для него важном, интересном или значительном, при помощи языка. Чаще всего хорошие писатели еще и трудолюбивые люди: по ходу рассказа им часто приходиться «нырять» за недостающими познаниями, связанными с описываемым предметом, которыми они не обладают.
Ответ получился довольно сухой и формальный. Это от части потому, что себя я писателем не считаю. Писатель, он как Шерлок Холмс, а я, скорее, как доктор Уотсон, просто литератор.
— Служение музе — это дар? или обязанность?
— По моему, писатель и муза связаны друг с другом не даром и не обязанностью, а душевным партнерством творения единого. Муза, может быть, как сметливый подсобник кузнеца, который знает и понимает всю технологию ручной ковки, но не обладает ударом, как кузнец. Зато болванку вертеть да подставлять правильным боком в нужный момент под молот кузнеца никто лучше его не может.
— Зачем вы пишете? Чем для вас является литература: призванием, работой, хобби?
— Я думаю, что для меня литература скорее хобби, чем работа или призвание.
Но самое главное — это упражнение, когда выражения размышлений и впечатлений кристаллизуется в кружеве слов. Довольно заумно и претенциозно, но вот представьте себе на секунду, что вы Даниил Хармс, и от его лица описываете вашу встречу со старинным знакомым. Должно получиться кружево.
— Правда, что век бумажной книги заканчивается? И почему? Какой видится вам судьба печатной книги? Будет ли она вытеснена электронными носителями?
— Правда. Печально наблюдать, как количество книжных магазинов в Штатах значительно уменьшилось за последние десять лет. В пригородных поездах примерно 50% людей из читающих «смотрят» в печатные книги, а остальные смотрят кто-куда.
Но бумажная книга уйдет из быта человека еще не скоро — только тогда, когда внуки и правнуки наших дней забудут по-стариковски, как их бабушки шелестели страницами и ворчали на дедушек за то, что те выронили их закладки из книги, и теперь они, бабушки, не могут вспомнить, какую книгу читали.
Всегда будут бумажные журналы мод и альбомы с копиями работ художников. Страны третьего мира «деградируют» не такими темпами: мексиканским утром, в наполненных рабочим людом автобусах читают все — сидя и стоя.
Электронные носители — это не только уход от одной мидии, но развитие нового рынка.
— Мидии?..
— У писателей спрашивают, с какой мидией они работают, имея в виду, технику и материалы. Сложно с иностранцами?..
Существует немереное количество гаджетов: книги со звуковым сопровождением, водонепроницаемыми и незапотевающими экранами, существуют «читалки» которые имитируют шелест перелистываемых страниц.
Именно по этой причине и я нахожусь на «развилке»: как издавать свое — электронно или книга-печатно. Наверное, придется идти в ногу с техническим прогрессом.
— Давайте поговорим о ваших книгах… Как рождаются ваши герои/персонажи?
— Я думаю, что мои герои вовсе не рождаются, а автономно живут в своем метафизическом мире, и всегда там жили, и будут жить. Мое дело — рассказать интересующимся или никому об эпизодах из их жизней. И нет однозначного ответа, как нет ничего общего между грузинской женщиной, награжденной поездкой в Париж за лучший рецепт изготовления мармелада из тутовых ягод и клерком школьной канцелярии, встретившей инспектора «оттуда», между посланницей с оранжевой планеты и русско-американской компанией друзей на отдыхе на Карибских островах, пары любовников, вляпавшихся в кокаиновую контрабанду и Алисой с ассортиментом мужчин. Несколько лет тому назад я пытался ответить на подобный вопрос и ответил как шестилетний, в свое время, Вулфи Моцарт… Я ничего не делал, оно само.
— Познакомьте нас с литературными любимцами…
Они все мои любимцы, начиная с Маленького Дедушки и кончая Крохой Мелочью, моим первым печатным блином. Книгу до сих пор можно купить, если интересно. То, что Малыш под разными личинами всплывает во многих из них, случилось, возможно, потому, что его взгляд на вещи схож с моим. Мне понятны его боль и радость… В определенной мере, его жизнь стала анализом моей. Могу сказать, что под нажимом читателей я написал продолжение повести «С Райкой». Его рабочее название «Малыш XXI века». Оно пока нигде не опубликовано, но пару глав из него можно прочитать на моей странице на Проза. ру.
— И все же, нельзя сказать, что Малыш — это вы? Кто они, ваши «Бонни и Клайд»?
— К сожалению Малыша да и к моему сожалению, Райка не захотела стать Бонни, несмотря на всю свою жертвенность и любовь к Малышу. Относительно Малыша могу сказать, что иногда мы с ним срастались до абсолютной неразлучности, но потом он уходил в свое зазеркалье, а я додумывал, что там было дальше.
Пользуясь возможностью, хотелось бы немного попиарить себя. 85% моих произведений интересующиеся могут найти на моей странице на Проза.ру.
— Кто первым знакомится с вашими новыми произведениями?
— Вариантов может быть только два: рыжая кошка Саяна, породы скотиш фолдед или бализский кот имени Должиковой. Оба они живут со мной под одной крышей и описаны в повести для детей «Мышь по обмену».
Есть в доме еще и другие животные и люди, но вопросы моей литературы им абсолютно безразличны.
— Какое из ваших произведений, на ваш взгляд, заслуживает экранизации?
— Лет пятнадцать назад во время заезда в Питер мне попалась в руки книга Геннадия Шпаликова, замечательного поэта и сценариста. Он умер очень молодым, в 37 лет. Сценарий к фильму «Я шагаю по Москве» был написан двадцати пятилетним Геной Шпаликовым. Мне все понравилось у него, именно тогда я подумал, что хотел бы писать сценарии.
Когда пришло время выбирать, каким приемам письма я хотел бы научиться в университете, то ответ пришел сам собой. Без ложной скромности могу сказать, что несколько из моих вещей смотрели специалисты от литературы и кинематографии — и те, и другие сказали, что написано, как для съемки. Думаю, что повести «Вилла на Вика Палермо» и «На острове» наиболее пригодны для экранизации.
Иногда мне кажется, что я напрасно учился писать сценарии: ведь от такой учебы я и пишу только сценарии. У меня и мышление, как у сценариста по жизни — инструктивно-детальное. Людям нравятся мои инструкции. Например, «Как писать картину „Осень Любви“» или «Как споймать папика».
Один из моих предстоящих проектов — мультфильм о животных со скотскими человеческими привычками. Русским людям, как никаким другим знакомо и близко чувство самоиронии и пародии. Поэтому Галкин и «Максим-Максим».
— Что бы вы посоветовали тем, кто еще ищет свое призвание?
— Скажу всем честно, что это только в песне поется: кто ищет, тот всегда найдет. К сожалению, в жизни не всегда так, но искать непременно нужно, если к поиску есть позывы.
Не удивляйтесь, если позывов нет. Я знаю массу людей, как весьма обеспеченных, так и не очень, которые ничего не знают про призвание, где его искать и для чего.
— Ваши пожелания человечеству?
— Разделяю взгляд с Юлиусом Фучиком: Люди, будьте бдительны.